Шли долго. Сначала до берега, потом вдоль него, миновав шумную компанию местной ребятни, игравшей на песке.

— Долго еще? — поинтересовался Воронов.

— Терпи-терпи, я тебя на настоящий пляж веду. Пляж с золотым песком, — ответила Ирма.

— А где тот лес?

С шепотом — «поближе».

Где тот дождь?

«Вместе, босиком!», — нарочито прогнусавил Воронов, имитируя пение Александра Градского.

Через несколько десятков метров женщина остановилась и стала снимать халатик.

Воронов огляделся. Тут не было вообще никакого песка. Просто земля с кустиками довольно чахлой растительности, на которой просто лежать было бы неудобно, а о том, чтобы комфортно загорать, и речи быть не могло.

— Это и есть твои «Золотые пески»? — скривился Воронов.

Но Ирма уже поправляла купальник:

— Заголяйся давай, столичный житель, реку форсировать будем, — усмехнулась она и вошла в воду.

Поежилась:

— Не жарко! Ладно, там согреемся. Пошли.

Она бросилась в воду и поплыла, крикнув Воронову:

— Твоя очередь одежду тащить!

Вода была действительно холодной, да и грести одной рукой неудобно, поэтому на то, чтобы проплыть метров шестьдесят, Воронов потратил много сил и выбрался на берег, задыхаясь.

Он закурил, наблюдая за Ирмой.

— Важно, моя милая, что вскоре после этого он был убит! И сейчас мы с тобой должны — просто обязаны! — понимать его предупреждение как слова об опасности смерти. Я очень хочу, чтобы ты это поняла в конце концов и рассказала все, что может иметь хоть какое-то отношение ко всей этой истории.

— Да что ты ко мне привязался! — со слезами в голосе вскрикнула Ирма. — Я не знаю больше ничего! Я тебе все рассказала.

— Ирма, внученька, — бабка говорила каким-то необычным голосом, трепетным и осторожным. — Ты не шуми. Он ведь правду говорит: ничего не ясно. А просто так не убивают. Может, и Иван тоже думал, что ничего важного не знает, а люди решили, что скрытничает. А?

Она повернулась к Воронову всем телом, ища и надеясь на то, что он сейчас развеет ее сомнения и защитит внучку.

— Нет, — ответил Воронов, упершись взглядом в стол. — Если бы они решили, что он скрытничает, как вы сказали, Нателла Иосифовна, то они бы его не стали сразу убивать. Они бы его пытали. А они его убили быстро и просто, без затей.

Полковник шагал сзади, поодаль, и с кем-то разговаривал по телефону.

На дворе Нателлы он, майор и вся «троица» — Воронов, Гридин, Скорняков — устроились за столом. Остальные, включая Кашубу, стояли вдоль забора в тени.

— Ну, майор, давай фиксируй, — велел полковник и улыбнулся. — Допросим алкашей.

Майор послушно достал папку, раскрыл ее, достал ручку.

— И учтите, вранье буду наказывать строго! Значит, документов у вас нет, и личности ваши никто подтвер дить не сможет? — ухмыльнулся полковник.

Ему очень нравилась его роль во всем происходящем.

— Ну, начнем с тебя, — посмотрел он на Воронова. — Ты кто?

Полковник глянул на него, будто впервые увидел.

— Законник, что ли?

От двери пошел громовой голос:

— Михаил Иванович, вы тут? С вами все в порядке?

— Да-да, Глеб Станиславович, мы тут, и все в полном порядке,— оживленно рванулся вверх Скорняков.

Наверху было десятка два людей в черных комбинезонах, с лицами, закрытыми масками. Оружие уже было закинуто за спину, и они «паковали» людей в разноцветных камуфляжных куртках, судя по всему, именно тех, кто пришел сюда вместе с Жориком, обещавшим Воронову быструю смерть.